09.03 21:46

Не надо, полагаю, особенно оговаривать ту роль, которую сыграли картины художника в русском национальном движении в целом и в возрождении родноверия в частности. Попутешествовав по многим языческим общинам с 1992 года, имею смелость заявить – мало, очень мало языческих домов, где на стенах нет репродукций Васильева, или хотя бы его альбома на полке.

Васильев не признавал компромиссов с «разрешенным» совдепом палеховско-матрешечным патриотизмом глазуновых и кориных. На его картинах не сыщешь умильно-пряничных мужичков, румяных баб в цветастых шалях или огромных кокошниках, сусальных церковок и прочей атрибутики поп-патриотизма. Характерно, что на его картинах вообще практически нет христианских храмов – разве что горящие или разрушенные, причем в одном случае – на той картине, где Илья Муромец сшибает купола с крестами из лука – усомниться в сочувствии художника разрушителю церквей невозможно.

Не идя на компромисс с православием, Васильев не шел и на компромиссы с совпатриотикой и ее главной священной коровой – «великой победой». Бдительные совки-соседи сообщали «родным органам», что из квартиры художника доносятся «фашистские марши». На автопортретах Васильев предстает то в красноречивой коричневой рубашке, (на которой только нарукавной повязки не хватает) на фоне скульптуры времен Рейха, то с НС значком на галстуке, предусмотрительно погруженном в полутень, но при некотором старании рассмотреть на нем часть свастики можно. На этот значок обратил мое внимание Будимир (Лев Нечипоренко) из иркутского отделения Партии Свободы. И на обоих автопортретах живописец изобразил себя с выбритыми висками – молодым соратникам это часто неизвестно, но в советские времена выбритые виски были столь же явным и пугающим для совков признаком «фашиста», как сегодня – бритая голова.

Впрочем, в отношении Васильева к событиям второй мировой сомневаться не приходится. Он сам подчеркивал: «я родился на территории Третьего Рейха». Именно так – не на «временно оккупированной территории», а именно «на территории Третьего Рейха». Более того, художник оценивал это обстоятельство, как благотворное – оно защитило его от влияния «импрессионизма, экспрессионизма и прочих сионизмов».

В 1974 году Васильеву поручили написать серию картин для музея, посвященных очередному юбилею «великой победы». Всякому разумному человеку понятно, что художник (да еще с такой скандальной репутацией, как у Васильева), отказавшийся от подобного предложения, на свободе в СССР проходил бы недолго. Часа так два, по прикидкам одного моего московского друга.